Еще не поздно - Страница 18

Обошлось без маханий красными корочками при посадке на самолет - в страшном СССР не требовали паспорт! Никаких рамок металлоискателей, конвейеров просвечивания сумок и прочих приятностей 21-го века. В самолет - как в автобус, быстро и без затей. Время меньшей свободы, но большей независимости - эта фраза, сказанная о Франции времен королей, прекрасно подходила и к данной ситуации.

*** * ***

Москва встретила мелким моросящим дождем. На выходе нас уже ожидал молодой, спортивного сложения товарищ характерного вида.

- Товарищ Музыкин? - приветствовал он нашего спутника, неуклюже вытягиваясь в штатском костюме, - лейтенант Смирнов, просили вас встретить…

- Можно документы? - Полковник даже не напрягся, значит момент штатный.

- Пожалуйста, - корочка в руке распахнулась как пасть гадюки, тренируются они что ли ее предъявлять?

- Забирайте молодых людей, - улыбнулся Петр Степанович, внимательно изучив документ. Было видно, что он рад окончанию миссии. - Удачи! - Передал портфель лейтенанту, и кратко попрощавшись пошел обратно.

- Прошу в машину! - Произнес встречающий строгим голосом, дождавшись, когда полковник скроется под широченным козырьком новехонького здания Домодедовского аэровокзала.

- Спасибо… - Хоть тут не такси-«Победа», нормальная черная Волга.

Товарищ Смирнов предупредительно распахнул заднюю дверь, дождался, пока мы с Катей поместимся в салоне, захлопнул дверцу и сел за руль. Вырулив на трассу, он, полуобернувшись, продолжил диалог.

- Я работаю начальником охраны Александра Николаевича Шелепина. Петр, правильно?

- Да, именно так.

- С настоящего момента вы внебрачный сын старшего брата Александра Николаевича, того, что погиб в войну.

- Если нужно партии, - попробовал пошутить я, но осекся, поняв что слова приняты совершенно серьезно.

- Вы не должны общаться с кем либо, кроме Александра Николаевича, - добавил водитель, - со мной тоже.

- Совсем? Притворно удивился я.

- Да, за исключением самого необходимого.

Неудивительно, что дальше мы ехали молча. Странный звук мотора, сильный гул откуда-то снизу, похоже от плохо отрегулированного заднего моста, и темнеющая морось за окном. Опять потянуло в сон, тем более, смотреть решительно не на что, все те же надоевшие деревья. Движение, конечно, тут на порядок более оживленное, но кроме тусклых фар и размытых силуэтов все тех же «Волг» и «Побед» ничего не видно.

До загородной усадьбы, которая, очевидно, и была местом назначения, добрались уже совсем в темноте. Богато живут, до олигархов и высших чиновников моего времени конечно еще как до луны пешком, но далеко не хрущеба. Коттеджик тысячи на полторы-две квадратов, не меньше. Земли не пожалели, прирезали вместе с лесом, и прибрано неплохо…

Смирнов провел внутрь, и «сдал» нас здоровенной суровой тетке, одетой в белую кофту и темно-коричневый сарафан. Портфель с оборудованием, что характерно, не отдал, унес с собой, надеюсь в сейфе места хватит. Домоуправительница, это сомнений не вызывало, провела нас из скромно обставленного, несмотря на мраморный пол, холла в левое крыло. Лениво поинтересовалась, одну или две комнаты выделить (увы, сомнений в ответе Кати не было), после величавого жеста, типа, располагайтесь, удалилась покачивая плечами, бедра для этого действия были слишком тяжелы.

Настоящее счастье - это горячая вода и канализация, без остального жить проще. Это я понял точно за прошлую неделю. Наконец по-человечески помылся под душем каким-то импортным мылом, подергал краны производства капиталистической Финляндии, привычно стиранул плавки и носки. Жизнь-то налаживается!

Дополз до огромной двуспальной постели и отрубился.

*** * ***

Утро наступило ближе к обеду. Тяжелые портьеры были задернуты, и даже яркое солнце едва-едва пробивалось через их плотную основательность. Под бок давила пружина уродского матраса, далекого предка современного икеевского латекса.

Комната была среднего размера, метров 25-30. Бедноватая обстановка, особенно белая тумба, комод и спинка кровати, резко контрастировали с отделкой. Шикарный наборный паркет, сходящийся узором к центральному «узлу», золотистые с серым рисунком обои на тканевой основе, высокий, метрах на трех с половиной, потолок с лепниной по периметру и под люстрой. Последняя - семирожковая, с хрустальными цветами-плафонами. Открытый шифоньер, тоже противно-белый и пустой изнутри, стоял рядом с дверью из массива дуба или чего-то похожего.

Оделся, проведал белого друга. На полочке под туалетным зеркалом, кроме прочего, нашлась коробочка с новой зубной щеткой и пачка болгарского «Поморина». После процедур вылез в холл. Теперь широкие застекленные двери, ведущие вглубь дома, были призывно распахнуты, изнутри доносился тонкий вкусный запах, прямо как на ресепшене приличного отеля.

Столовая внушала. Высокий, богато застекленный зал с двойным светом, играет тихая музыка, что-то классическое. В центре - огромная, по-театральному закрепленная люстра. Стены простые светлобежевые, в мелкий рисунок-рубчик, с обоями уже знакомого по спальне качества. Стол один, поставлен в банкетных традициях буквой «Т», приборов нет, только жесткая от крахмала скатерть с вышивкой по краю. Стулья, как ни странно, вполне обычные - без подушек, с легкой гнутой спинкой и изящными, чуть растопыренными ножками. В углу что-то типа небольшой барной стойки, стоят бутылки, вазы с фруктами и сладостями, висят рюмки. Рядом занавеска, из-за которой слышно шевеление кухни.